Мне, как сказку, приговор читал судья
А за окнами вовсю февраль свистел
Говорил, что подрасстрельная статья
Мне начертит номерочек на кресте
И я был с ним откровенен, и на ты
Он под стол пешком ходил, когда я пел
Я прошел уже Лубянку и Кресты
Когда он за школьной партою сидел
Я с пеленок знал понятия в делах
И с ворами я законными дружил
Меня мама на этапе родила
Когда батю в хате опер уложил
Я с пеленок знал понятия в делах
И с ворами я законными дружил
Меня мама на этапе родила
Когда батю в хате опер уложил
Покажите мне такие города
Те селения, в которых не бывал
Ну, покажите мне, где не был никогда?
Где не дрался, где не пел, не воровал?
Я менял, как карты, женщин и дома
А по-пьянке за себя не отвечал
И по мне частенько плакала тюрьма
Да и я, бывало, сам по ней скучал
Я менял, как карты, женщин и дома
А по-пьянке за себя не отвечал
И по мне частенько плакала тюрьма
Да и я, бывало, сам по ней скучал
И столыпинский, прицепленный в хвосте
Поджидает полуночный воронок
И судья мне, как художник на холсте
Вырисовывал последний в жизни срок
И родная, вся в брильянтах и слезах
До машины провожает, как всегда
Я к тебе еще вернусь, какой базар
Если вышку поменяют на года!
И родная, вся в брильянтах и слезах
До машины провожает, как всегда
Я к тебе еще вернусь, какой базар
Если вышку поменяют на года!
Мне, как сказку, приговор читал судья
А за окнами вовсю февраль свистел
Говорил, что подрасстрельная статья
Мне начертит номерочек на кресте
